Флот и Фолкленды. Архипелаг раздора. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года - Е. А. Грановский
А еще неожиданно расщедрились американцы, предоставив спутниковые фотоснимки, сделанные в конце первой декады апреля271, на которых не было признаков военной активности аргентинцев на острове и никаких судов в гаванях, кроме трех брошенных старых китобойных посудин в Грютвикене.
Вся эта информация, безусловно, обнадеживала, однако тактическая обстановка на острове по-прежнему оставалась покрытой туманом. На самом деле у офицеров, собиравшихся в адмиральском салоне «Энтрима» для выработки окончательного плана высадки десанта, не было не только сведений о вражеской обороне, но даже топографических карт. Положение существенно улучшилось, когда к ним присоединился кэптен Баркер, имевший при себе морские лоции, схемы-планы Грютвикена, Лейта, Хусвика, Стромнесса и снимки аэрофотосъемки острова, сделанные с вертолетов «Эндьюренса», а также значительные личные знания района предстоящих боевых действий. Ко всему этому богатству прилагался ухабистый характер капитана, продолжительное время командовавшего судном в одиночном плавании и отвыкшего подчиняться кому бы то ни было, кроме высшего начальства в Нортвуде. Еще одним источником разведданных стали оставшиеся на острове члены экспедиции BAS. Вообще-то, ученые зачастую дистанцируются от политики и военных дел, но события на Южной Георгии они посчитали своей «личной войной». От них стало известно, что аргентинцы по-прежнему сосредотачиваются в Грютвикене и Лейте. А один из членов экспедиции, Питер Старк, был даже специально доставлен вертолетом на британский корабль, чтобы обстоятельно изложить все, что знал о дислокации противника и природно-климатической обстановке в пунктах предстоящей высадки.
Характерной достопримечательностью и объектом научного изучения на Южной Георгии являются ледники, или глетчеры – огромные скопления льда, прозрачная голубоватая масса крупных ледяных зерен, возникающая из снега в областях выше снеговой линии и спускающаяся по долинам гор. Тут уместно обратиться к описанию, опубликованному в журнале «Вокруг света» за апрель 1978 года:
«Глетчеры Южной Георгии… Свыше сорока ледяных рек, своенравных и неотразимо красивых, стекает с гор в прибрежные воды. Когда читаешь на карте их названия, словно перелистываешь страницы истории Антарктики. Конечно же, благодарные соотечественники дали одному из ледников имя Кука. Беллинсгаузен оставил здесь память о своем офицере: есть глетчер Новосильского. Не забыты и капитан Уэдделл, посетивший Южную Георгию в 1823 году, и экспедиция Росса, побывавшая здесь семнадцатью годами позже. «Исторические» глетчеры можно встретить и неподалеку от Грютвикена. В бухте Камберленд-Уэст расположился один из самых грозных ледяных потоков острова, носящий имя немецкого ученого доктора Неймайера, который в конце прошлого века одним из первых выдвинул идею планомерного и комплексного изучения Антарктики. Еще два «именных» ледника – Лайелл и Гикки – названы так в честь пионеров научной теории материкового оледенения. А по другую сторону Грютвикена, в глубине бухты Камберленд-Ист, притаился глетчер Норденшельд: в самом начале нашего столетия шведский исследователь Отто Норденшельд возглавил одну из экспедиций на Антарктический полуостров.
Может показаться, что ледники отличаются друг от друга только именами. Это, конечно, не так, они все разные, но есть у глетчеров и одна общая черта. Каждый из них словно магнитом притягивает к себе путешественника, зовет подойти поближе, взобраться на его бугристую ослепительно-белую спину. Но гляциологи из Шеклтон-Хауса, отлично знакомые с характерами своих «подопечных», предупреждают: «С глетчерами шутки плохи!» Ни в коем случае нельзя поддаваться их очарованию и обманчивому спокойствию. В любой момент не замеченная вовремя или неожиданно образовавшаяся трещина может поглотить смельчака, отважившегося пересечь припорошенное снегом тело ледника».
Передвигаться по ледникам сложно и опасно даже в хорошую погоду. И практически немыслимо делать это в снежную бурю со штормовым ветром. Однако, решив, что для SAS все преграды нипочем, командир эскадрона D майор Седрик Делвз, несмотря на ухудшавшиеся погодные условия, настоял на высадке разведгруппы на глетчере Фортуна на северо-западе острова. 19-й (горный) взвод под командованием капитана Гэвина Хэмилтона в количестве 16 человек должен был десантироваться с вертолетов в 15 км западнее Лейт-Харбора и, совершив марш через ледник Фортуна, горный хребет Брейнвинд и ледник Кёнинг, выйти в тыл аргентинских позиций и далее разделиться на патрули272, каждый со своей задачей: разведка Лейта, Стромнесса, Хусвика и поиск места, пригодного для высадки морского десанта в заливе Фортуна. Попытки образумить самоуверенных САСовцев и объяснить им, что в текущей метеообстановке преодоление ледника займет не меньше недели, а для выполнения поставленной задачи не обязательно забираться так далеко и достаточно высадиться в четырех километрах от Лейта, были тщетны. Исключительными авторитетами для них являлись два инструктора по альпинизму из 22-го полка, покорившие Эверест и никогда не бывавшие на Южной Георгии, но в ходе консультации, состоявшейся по каналу спутниковой связи с Херефордом, заверившие, что ледник проходим. Идиотизм затеи усугублялся тем, что по арктической подготовке операторы SAS уступали морпехам 42-го батальона, проходившим ежегодное обучение в Северной Норвегии. Никакие убеждения и аргументы лиц, реально знакомых с местными условиями, действия не оказали. А Янг и Шеридан, похоже, просто махнули рукой. Николас Баркер в своих мемуарах сетует, что в ходе операции подчас было трудно понять, руководит ли кэптен Янг ею или нет; и окажись он, Баркер, за главного, уж, конечно бы, организовал все без досадных инцидентов.
17 и 19 апреля состоялось заключительное переселение подразделений SAS: 17-й, 18-й и 19-й взводы эскадрона D сосредоточились на «Энтриме», а 16-й перебрался на «Плимут»; SBS оставались на «Эндьюренсе». 20 апреля TG 317.9 вошла в пределы объявленной аргентинцами 200-мильной военной зоны вокруг Южной Георгии, а вскоре с кораблей увидели первые айсберги, что заставило снизить ход и двигаться с большой осторожностью. В конце дня группа разделилась: Янг отправил «Плимут» и «Эндьюренс» на юго-восток, к заливу Хаунд, а сам с «Энтримом» и «Тайдспрингом» остался у северо-восточного побережья Южной Георгии. Из Нортвуда поступила окончательная отмашка действовать. А вот метеоусловия совсем не радовали. «Когда мы снова вернулись в район Южной Георгии, – вспоминает командир „Эндьюренса“, – погода переменилась от паршивой до совершенно ужасной. Большую часть времени мы испытывали снежную бурю со скоростью ветра более 30—40 узлов». На «Энтриме» кэптен Янг вызвал на мостик офицеров морской пехоты и SAS, чтобы те лично полюбовались неистовством бушующей стихии.
Тем не менее утром 21-го все стартовало строго по плану. Вертолет «Уэссекс» HAS.3 (№ XP142) с эсминца «Энтрим», пилотируемый лейтенант-коммандером Йэном Стэнли, с майором Делвзом и капитаном Хэмилтоном на борту в 09:30273 вылетел на разведку ледника, а бойцы 19-го взвода, обмундированные в нейлоновые зимние маскировочные костюмы, с тюками груза и тремя санями собрались на раскачивающейся под ногами вертолетной площадке эсминца. Для их переброски на остров задействовались два транспортно-десантных «Уэссэкса» HU.5 (№ XT464, XT473), базировавшихся на танкере «Тайдспринг», и противолодочный HAS.3 с «Энтрима». Поскольку пилотажно-навигационное оборудование транспортных «Уэссексов» не отвечало требованиям полета в сложных метеорологических условиях, на вертолет лейтенант-коммандера Стэнли, оснащенный РЛС и более продвинутыми приборами, возлагалась роль разведчика и лидировщика.
Как вспоминает его штурман лейтенант Кристофер Парри, в полете Делвз и Хэмилтон долго сидели, мрачно уставившись в иллюминатор. Наконец, Делвз нарушил молчание:
– Что думаешь, Джон?
– Не нравится мне это.
– Ты должен справиться, Джон.
– ОК, мы это сделаем274.
Из-за усилившегося снегопада и шквалистого ветра высадку на леднике Фортуна удалось осуществить только со второй попытки и к середине дня. Вернувшиеся на маневрировавшие на траверзе залива Поссешен корабли вертолетчики пришли к единодушному заключению, что это было худшее в их карьере задание, и выразили надежду, что больше туда возвращаться не придется,
